ПРАЗ ВЫПРАБАВАННІ ЖЫЦЦЯ

3 аўтабіяграфіі Івана Панчанкі

До войны окончил 6 классов Щучей ской неполной средней школы. А дальше не пришлось учиться как положено: сред нюю школу заканчивал экстерном, универ ситет — заочно.

Война Смоленщину не пощадила. Прав да, немцы у нас были недолго — до кон ца 1941 г. После контрнаступления под Москвой фронт остановился в 15 — 20 ки лометрах от нас и был здесь до 1943 г. Спо койных дней и ночей мы не знали. Осо бенно донимали бомбежки. Районный центр Пречистое оставался под немцами, но летом 1942 г. в деревне Щучье был орга низован, так сказать, временный райцентр, начала функционировать советская власть. Было решено пустить единственное в на шей местности предприятие — Велистов ский льнозавод. Я пошел туда работать вместе с отцом. Он был старшим сортиров щиком, а мне захотелось в машинное от деление, и стал я учиться на машиниста локомобиля. Через некоторое время я уже именовался машинистом, хотя настоящих знаний у меня для этого не было, да и возраст —  14 лет.

Завод наш, конечно, работал нерегуляр но. Фронт рядом, самолеты летают, бомбят, мы то и дело останавливаемся. Или на передовой какиенибудь изменения — опять остановка. Очень часто останавлива лись изза отсутствия смазки для локомо биля. Сейчас часто воспринимается с улыб кой, а тогда мы едва не дегтем смазывали. Зато нередки были случаи, когда наш бедный локомобиль останавливался на всем ходу: заклинивало шатунный под шипник. Ведь ни о каком централизован ном снабжении не могло быть и речи. Я также не помню, что нам платили и пла тили ли вообще. Нужно — значит рабо тали. Иногда немного денег давали. Паек небольшой давали. В 1943 г., когда освобо дили Смоленск, Ярцево, Духовщину и райцентр Пречистое, паек стал постоян ным — девять с половиной килограммов муки в месяц. Первое время мы ходили за этим пайком пешком в Ярцево: туда 95 километров, назад 95 километров...

Потом работал в соседнем поселке на домостроительном комбинате и служил в армии. В 1953 г. демобилизовался и при ехал в Минск. Выбор этого места объяс нялся тем, что здесь был университет и факультет журналистики. Хотелось учить ся. Не буду скрывать, я любил литерату ру, писал стихи, зарисовки, вел дневнико вые записи с литературным, так сказать, уклоном. Нигде, конечно, ничего не печатал, вернее, не печатали, хотя стихи посылал в разные газеты, в том числе и центральные.

В Минске у меня никого не было. Днем я искал квартиру, а ночевать приходил на

вокзал. В те послевоенные годы на вокза лах, площадях и, вообще, в людных местах бесплатно демонстрировались кинофиль мы. Измученная, разбитая страна гдето находила деньги и не жалела их на отдых и воспитание людей.

В те дни шел чудесный музыкальный фильм «Молодой Карузо». Он меня очень взволновал и я решил написать рецензию на этот фильм и послать в газету «Совет ская Белоруссия». Газету я купил на вок зале.

Написал, отослал. К тому времени я уже нашел квартиру, поэтому указал ад рес. И очень удивился, когда через два дня получил коротенькое письмо из редакции: меня приглашали на беседу. Редактор Олег Александрович Здоровенин предло жил мне работу. Конечно, это был огром ный аванс. Меня, который нигде не опуб ликовал ни строчки, брали в республикан скую газету. Это я могу объяснить только великодушием редактора.

Попал в отдел сельского хозяйства к Ивану Григорьевичу Новикову, будущему писателю, автору повести и сценария ки нофильма «Руины стреляют в упор», ко торый заботился обо мне, как о сыне. Учил терпеливо, умно, настойчиво, прощая мне мои бесконечные «искания». Но я, конеч но, старался и это меня спасало.

В то время, как известно, бурлила по литическая жизнь. Из городов в колхозы посылали «тридцатитысячников» подни мать сельское хозяйство. Считалось, что любой городской человек может запросто решать все сложные вопросы в деревне. Я был молод, энергичен и мне хотелось по глубже узнать сельскую жизнь, поварить ся в самой ее гуще, принести людям пользу. Я твердо верил, что любой колхоз при честной, старательной работе можно под нять. Моя вера не пошатнулась ни в ка кие годы, хотя пережил я на сельской ниве очень много тяжелого и горького. Да, соб ственно говоря, эта нива не была для меня чемто новым: я ведь родился и вырос в деревне.

Послали меня в колхоз имени Кутузо ва Столбцовского района. Работал честно, старательно, делал то, что советовали люди, «проявлял самостоятельность». Тогда еще была «оттепель». Районные власти увиде ли, что со мной «каши не сваришь». И ре шили снять меня с поста председателя, не дав поработать и четырех месяцев. Я был в шоке несколько месяцев. Уст роился на Комаровскую ТЭЦ в Минске слесарем. А потом спросил себя: «Что я сделал плохого?». За что меня сняли, при чем без участия колхозников. Никто не мог упрекнуть меня в лености, хитрости, анти общественных делах. Никто не видел меня ни в каком застолье. Сев провели хоро шо, сено убрали в короткие сроки, чего раньше в колхозе не было, виды на уро жай, особенно льна, были неплохие. Прав да, я смолол часть кукурузы, присланной на семена (нечем было кормить поросят), чем разъярил начальство.

Написал в «Правду» письмо. «Правда» выступила, поддержала. Состоялось Бюро ЦК КПБ. Меня «реабилитировали» и я опять попросился в колхоз. На этот раз это был колхоз «Комсомолец» Юратишковского района. Тяжелейшее это было хозяй ство! Я принял его в феврале 1957 г. — то есть зимой. И уже скот нечем было кор мить — коровы висели на веревках и постилках. Раскрывали соломенные кры ши. Был большой падеж, особенно телят и ягнят. Счета в банке арестованы — ни копейки. Третья часть картошки пошла под снег. Лен был только вырван, даже не обмолочен и свален в сараи. Колхозники три года не получали на трудодень ни грамма хлеба, ни копейки денег. За что браться, с чего начинать? Колхоз немалый, пять бригад, транспорта никакого, передви жение — пешее. И все равно я бывал в каждой бригаде почти ежедневно. Не знаю, на кого я был похож в то время, — жаль что не сфотографировался. Просьбами, уг розами (хотя никого не наказал) добил ся, что обмолотили мы прошлогодний лен, разостлали, стали сушить в банях и обра батывать. По закону мы должны были это сделать до нового урожая, иначе бы не по шло в зачет.

Сделали. Потихоньку расчистили сче та в банке, появилась коекакая копейка. Провели весенний сев как положено. В итоге осенью дали по килограмму двести

граммов хлеба на трудодень и по рублю денег. Колхоз стал подниматься. Но...

Давал я себе слово: вести себя дипло матично. Но не всегда получалось. Чаще делал то, что советовали местные жители, но не районное начальство. Вместо куку рузы посеял 71 гектар клевера. Не торо пился сгонять людей с хуторов. Не молчал перед начальниками и не встречал их хлебомсолью.

Короче говоря, обстановка начала нака ляться. Дело дошло до того, что районные власти решили меня снять. Собрали со брание, привезли нового человека. Но кол хозники не дали меня снять. Они, как один, перед голосованием вышли из помещения, оставив приехавших.

Тогда райком пошел другим путем. Он приказал прокурору завести на меня дело, будто я разбазариваю землю. Я действи тельно давал колхозникам по дветри со тки всяких неудобиц, после выполнения плана сева, чтобы они разработали эти кусочки, срезали кочки, кусты и посеяли какиенибудь смеси для своего скота. Очень было там тяжело с сенокосами. И в итоге меня сняли с работы...

В Минск я теперь не поехал, а поехал в Смолевичи и с тех пор здесь живу...

ШАХОВІЧ Мечыслаў Зянонавіч, на

радзіўся 9.1.1933 г. у г.п. Крывічы Мя дзельскага раёна, беларускі паэт.

Закончыў Беларускі дзяржаўны уні версітэт (1962), Вышэйшую партыйную школу пры ЦК КПБ (1968). Працаваў у Крывіцкім райкоме камсамола, у крывіц кай, мядзельскай і валожынскай раённых газетах. У 1974—1994 гг. у рэдакцыі сма лявіцкай раённай газеты «Ленінскі заклік». Жыве ў Смалявічах.

Аўтар зборнікаў вершаў «Па загаду сэрца» (1975), «Паклон зямлі» (1979), «Бераг дабрыні» (1990), а таксама кніжак для дзяцей «Падарунак», «Сунічная палянка».

Падрыхтаваў М.З.Башлакоў.